Клейма коротко вспыхнули, а Фенрис отстранено порадовался тому, что сейчас еще даже не сумерки. Устраивать всему лагерю представление театра теней ему хотелось меньше всего. Не то, чтобы на большаке к такому относились предосудительно. Тяжелая, изматывающая походная жизнь, сопряженная с постоянным риском смерти (и чаще всего далеко не самой приятной) сводила вместе разных людей, да и не только людей. Чего только не насмотрелся за этот год в отряде эльф, но вот приватную часть своей жизни, Фенрису совершенно точно не хотелось делать публичной. И не потому что эльф чего-то опасался, а потому что это не касалось никого, кроме него и Хоука.
Держать контроль над лириумом, который ощущался под кожей, как раскаленное масло и иногда вспыхивал, было крайне тяжело. Приходилось глубоко вдыхать и медленно выдыхать. Однако, в целом это никак не помогало, наоборот, прикосновения к собственному телу: ласковые, нежные, местами слишком осторожные, - ощущались много острее. Настолько, что эльф, не выдержав, просто вцепился зубами в собственную руку, чтобы не стонать. Кажется, много лет назад именно это и стало причиной появления алой ленты на запястье, иначе Фенрис просто бы тогда перегрыз себе вены.
То, что происходило сейчас было не тем. Не тем, что нужно было. Все эти медленные ласки, томные прикосновения, влажное дыхание на коже будут хороши после, а сейчас... Сейчас было необходимо совершенно другое. Фенрис, с глубоким тяжелым выдохом, перестал кусать свое запястье, но только для того, чтобы этой же рукой прихватить темные волосы на макушке мага и потянуть за них, не сильно, но требовательно, отрывая Хоука от столь увлекательного занятие, как выкладывание неровного рисунка поцелуев на внутренней стороне фенрисова бедра.
Гаррет Хоук был красивым мужчиной, нельзя было это отрицать. В Киркволле и в скитаниях, Фенрис всегда видел, как смотрят люди на мага, как поворачиваются, чтобы отследить траекторию его движения. Красивые черты лица, на которые хотелось смотреть вечность, если не больше. Но сейчас... Хоук был не просто красив, он был божественно великолепен: раскрасневшийся, тяжело дышащий, с налипшими по лбу и вискам волосами и темными, почти черными, от желания глазами, - слишком великолепен, чтобы смотреть на него спокойно.
- Хоук... - голос подвел Фенриса, дрогнул, не давая ничего сказать, а начать заново фразу, под этим горящим взглядом не было сил. Поэтому отчаянно и окончательно краснея, борясь с кипящим под кожей лириумом, эльф молча, не отводя взгляда, раздвинул ноги шире, максимально раскрывая себя, в первые за год ощущая себя в полной безопасности, не смотря на собственную полную беззащитность сейчас. "Пожалуйста, - беззвучно попросил Фенрис, тяжело дыша. - Пожалуйста".

У Фенриса всегда были проблемы с терпением. Видно их, конечно, было далеко не всегда и не во всех ситуациях и все же... Сейчас это была именно та ситуация, в которой у Фенриса начинались проблемы с терпением. Всей этой встречи эльф ждал слишком долго, чтобы сейчас размениваться на мелкие, пусть и нужные, приготовления, потому что сейчас ими совершенно точно можно было бы пренебречь. Но... Хоук решил за них двоих - продолжать тянуть время.
А как можно было еще назвать это слегка нервное, рваное растягивание, подрагивающими пальцами, от движения которых Фенрису совершенно точно очень сильно хотелось просто тихо скулить? Никак.
Впрочем, все это для эльфа в скором времени отошло на второй план, стало совершенно не важно, как только губы Хоука сомкнулись на его члене. Фенрис лишь коротко выдохнул, закусывая щеку изнутри и закрывая ладонями глаза. Опусти он взгляд ниже и кончил бы только одного вида Гаррета: раскрасневшегося, потного, жадно берущего в рот. Клейма горели и их призрачное сияние рассыпалось колкой болью под кожей на которую эльф не обращал совершенно никакого внимания - ему было плевать на нее.
Как бы не хотелось Фенрису быть максимально тихим, а на первый толчок он отреагировал рваным полустоном-полувсхлипом. Создатель видел, он действительно совершенно забыл насколько Хоук был, во всех смыслах, одаренным мужчиной. И все же это была терпимая боль, такая которую было просто унять. К тому же именно сейчас можно было вокруг Гаррета руки и ногами, прижаться к нему всем тело и окончательно осознать, что все на самом деле закончилось, что сейчас они снова рядом, снова вместе.
И даже это тихое: "Прости", - такое лишнее, такое не нужное именно сейчас - не раздражало. Что бы когда бы Гаррет Хоук не совершил - Фенрис уже был готов его простить авансом.
Тихий смех Хоука вызвал у эльфа глухой приступ ворчания, впрочем, он выразил своё недовольство более наглядно, кусая мага за щеку - не сильно, но все равно ощутимо. С точки зрения Фенриса ничего забавного не происходило. Ну магия. Ну лириум. "Хоук!" - вот и вся раздраженные мысли у Фенриса. Хорошая все-таки у мага была фамилия: и ругань, и призыв, и просьбу, - все можно было ей выразить.
- Хоук... - Фенрис шумно вдохнул и выдохнул, крепче сжимая бока Гаррета бедрами, а пятками упираясь ему в ягодицы. Лириумные клейма на голенях коротко и рвано вспыхивали, моментально погасая, не давая никакой сверх силы, но даже этого хватило, чтобы Фенрис буквально-таки натянул себя до конца на хоуков член. От полноты эмоций и ощущений у эльфа на глазах выступили слезы. Было настолько хорошо, что в пору усомниться в реальности происходящего, но ощущения, запахи - все говорило о том, что это происходит на самом деле.
Фенрис не любил целоваться, даже спустя столько лет, он все равно старался избегать поцелуев или хотя бы не быть их инициатором. Но сейчас он был именно тем, кто начал этот сладкий, влажный и долгий поцелуй, от которого кружилась голова и оставалось одно на двоих дыхание.

Слишком. Всего было слишком и как же это было хорошо. Все не нужные, лишние мысли просто были вытолкнуты из головы эльфа этим самым - слишком. Хоук был везде: внутри, снаружи, - и от этого сознание плыло и сбивалось дыхание.
Мир для Фенриса сузился, сконцентрировался на одном-единственном человеке, без которого жизнь в принципе не имела никакого смысла. Каждый толчок, каждый вдох и выдох, - все это возвращало в жизнь эльфа краски. Создатель видит, он бы соврал если бы сказал, что не скучал по этому потоку слов, из которых Фенрис понимал только каждое десятое и тут же забывал понятое.
От каждого движения Хоука по спине эльфа проходила волна мелкой дрожи - сладкой и томной, от которой поджимались пальцы на ногах, а рваные выдохи оканчивались тихими стонами, которые иногда становились похожими на всхлипы.
Будь на месте Гаррета кто-то другой, его бы, вероятно, раздуло бы от самомнения, потому что Фенрис кончил, не касаясь себя. Это было не нужно, сполна хватило ощущений от движения чужого члена внутри себя и собственной эйфории от встречи, от всего что происходило. Оргазм, как и любая сильная эмоция, подхлестнул лириум, зажигая его особенно ярко - так что палатка вся была залита холодным и призрачным светом. Эта вспышка была очень короткая, хоть и яркая.
Фенрис не хотел и не мог: шевелиться, говорить да даже быть. Ему вот сейчас было просто прекрасно. Он все еще судорожно цеплялся за Хоука, хоть руки его и подрагивали. Носом эльф ткнулся в шею мага, куда-то в область сонной артерии и просто дышал этим характерным для Хоука запахом. Весь мир Фенриса сейчас был рядом с ним - все остальное не было хоть сколько-то важным. Все чего сейчас эльфу это завернуть их обоих в куцее походное одеяльце и просто подремать, хотя бы, час. День у него и так был очень насыщенный: битва, Хоук, секс, - сознанию требовалась хоть какая-то передышка, хотя что-то внутри Фенриса говорило ему о том, что все, на самом деле, только начинается. И если он и сможет поспать, то только ночью. Да и то - не факт.

Всё на что хватило Фенриса - это отцепиться уже от Гаррета, с трудом перекатываясь на бок, чтобы посмотреть, что там такое ему принесли. И если яблоки эльф узнал больше по форме, то вот второе подношение вызвало волну очень вялого интереса, но не настолько вялого чтоб не посмотреть что лежит внутри грубой бумаги.
Шевелиться эльфу было лень, выползать из-под теплой руки - тем более, поэтому он медленно потрошил сверток одной рукой. И лишь когда носа коснулся тонкий, такой знакомый аромат горького шоколада, Фенрис замер. Яблоки и горький шоколад - действительно хороший способ загладить вину и принести извинения.
- Серьезно? - эльф полуобернулся на мага, кроша пальцами шоколад и не отказывая себе в удовольствии попробовать его. - Теперь даже интересно что такого случилось на самом деле в Инквизиции, что ты принес это? - Шоколад приятно горчил на языке, оставляя после себя едва заметную сладость. Хоук действительно достал где-то очень хороший шоколад. Он не особенно пострадал в дороге, не поплыл бесформенной массой от дневного тепла, он даже почти не пачкал пальцы. Фенрис никогда не был особенным любителем сладостей, однако, настоящий горький орлесианский шоколад приводил его в полный восторг. Эльф с некоторой нежностью вспоминал свой первый визит в кондитерскую, где он в первый раз попробовал эту красоту. Однако, шоколадная горечь не только пробудила аппетит, она еще и придала Фенрису сил. Сил начать уже требовать ответов на свои вопросы. Эльф не ждал что это будет простым разговором и зная Хоука даже предполагал, что тот будет юлить и маскимально пытаться уйти от ответа, но бывшему рабу, а ныне командиру целого отряда, если так можно было сказать, разбойников - нужны были ответы. - Гаррет, по какой причине мы встретились только сейчас? - с этими словами Фенрис отправил в рот новый кусочек шоколада, не замечая, что размазал шоколадную крошку по губам.