На яростные обвинения, которые обрушил на него долиец, старый сапожник ничего не ответил, только посмотрел исподлобья с такой ненавистью, что можно было не сомневаться: будь у него возможность - убил бы. Но Йен этого взгляда не видел - он по-прежнему не смотрел на плоскоухого и только скупо кивнул, когда Луи сказал, что хочет задать еще несколько вопросов. Слушая их вполуха, Йен метался по тесной хибаре, как зверь в клетке, и именно так себя и чувствовал. Хотелось хлебнуть воздуха - и не затхлого воздуха эльфинажа, пропитанного бедностью и бедой, а горного или лесного, где нет такой мерзости, где эльфы не продают своих детей в рабство, а сердце не рвется на части от боли за свой изуродованный, изнасилованный народ.
  Вопросы орлесианца явно заставили Сида растеряться, и он запнулся, все еще настороженно косясь на кинжал. Видно было, что он не хочет злить шемлена, хочет рассказать ему все, вот только не может.
- Так это... Кто ж их знает. Никто не видел, как их забирали - просто не вернулись однажды домой, и все тут. А красивые или нет... - сапожник передернул плечами. - Это ж дети, кто тут скажет. Но забирали, скорее всего, отсюда, из эльфинажа - потому как по ночам нашего брата из квартала не выпускают, даже детей. А те, кто Лиссу забрал - непонятно, вроде не орлесианцы. Говор не нашенский, марчане, может? При легких доспехах и оружии, а так - кто их знает? Наемная братия, может, а может, и охотники. Лихие времена, какая мерзота тут только не таскается... - при этих словах Сид кинул такой красноречивый взгляд на нервно расхаживающего долийца, что было ясно - его он тоже причисляет к "мерзоте". - Так это... - Сид снова запнулся, пожевал губами, то опасливо глядя на острие кинжала, то заискивающе  - в лицо Луи. - Серебро-то я свое получу?..
  Звук, который издал при этих словах Йен, напоминал рычание, но сдержаться ему все же удалось. Он стрелой промчался мимо плоскоухого, подавляя желание вцепиться ему в горло, и выскочил на улицу. Жена сапожника, обнимающая дочерей, при его появлении шарахнулась в сторону, но Лирандин даже не посмотрел на нее. Пройдя десяток шагов до венадаля, остававшегося до странного безучастным ко всей этой мерзости, долиец оперся на него ладонью, будто искал помощи друга, чтобы устоять на ногах, и тяжело дышал.

  От прикосновения к дереву, частице леса, который Йен всегда воспринимал, как дом, становилось немного легче. Особенно если закрыть глаза и попытаться отгородиться от всего, что его окружало. Он знал, что  не имеет права на такую слабость, что должен собраться, что его личная боль не должна мешать делу. Знал он и то, что в эльфинаже, как и вообще в городе, насмотрится всякого дерьма, чуждого привычной для него жизни. Но сейчас ощущение было таким, как будто он с разгона нырнул в целую лужу дерьма, и отряхнуться от этого было не так-то просто.
  Помог, как ни странно, шемлен. Нет, не тихими словами участия и не дружеским жестом - самим своим присутствием. Рядом с ним Лирандин не мог позволить себе быть слабым, жалким - он ведь гордый долиец и способен выстоять и после большего удара. Что он, собственно, и сделал всего неделю назад. В сравнении с этим сегодняшний эпизод - всего лишь мелочь.
- Я в порядке, - не особо дружелюбно буркнул Йен, выпрямляясь, и повел плечом, сбрасывая с него руку Луи. - К счастью, я и не ждал от плоскоухих ничего хорошего, - это было ложью ровно наполовину, но эта ложь нужна была сейчас долийцу, чтобы не размякнуть заново. - Давай подведем итоги, - он говорил так сухо и деловито, что это должно было выглядеть даже нарочито, а еще - упорно не смотрел орлесианцу в глаза. - Какие-то шемлены забирают эльфийских детей от двенадцати до семнадцати лет. Скорее всего работорговцы, хотя и не совсем понятно, зачем им именно дети. Может, проще получить послушного раба, если вырастить его с малого возраста? - звучало тошнотворно и цинично, но Йен заставлял себя давиться этими словами, почти получая удовольствие от того, что может это выдержать. - Если нам даже повезет напасть на этих охотников - это нам ничего не даст. Перебьем их - придут следующие. К тому же для этого ведь нужна наживка, верно? Мне, конечно, не семнадцать, но сейчас темно, и вряд ли они станут разбираться - увидят мелкого эльфа и попробуют его схватить. У нас в клане всегда говорили, что одинокий эльф - легкая добыча, поэтому мы держимся вместе... - голос Лирандина дрогнул, но он заставил себя продолжить. - Они заберут меня, а ты за ними проследишь, ты ведь умеешь, да? Ты узнаешь, куда они забирают эльфов, а я... буду действовать изнутри, так сказать. Только надо бы мне, наверное, переодеться... - задумчиво протянул Йен, опуская взгляд на свой доспех. - Может, Раэл может нам в этом помочь?

  Выдав свое предложение, Йен тут же напустил на себя суровый вид - он предвидел возражения и готовился дать им отпор. Так всегда было: его оберегали, словно дитя малое, что бы ни было тому причиной - внешняя хрупкость или взрывной темперамент. Со временем это начало бесить, а уж после того, как защищая его, погиб  Артас, Лирандин и вовсе мгновенно выходил из себя, стоило прозвучать хоть чему-то, похожему на "это слишком опасно для тебя".
- Ты мне не старший брат, не отец и не Хранитель, и разрешения я у тебя не спрашиваю, - отчеканил едва ли не по слогам долиец, выслушав напарника. - К тому же ты прав - других вариантов у нас все равно нет. То есть мы можем, конечно, вернуться в Скайхолд со всем, что мы узнали, а за это время тут пропадут еще несколько детей. Так что я пойду - со мной ты или  нет, - только выдав всю эту запальчивую тираду, Йен сообразил наконец, что Луи не отговаривает его, не спорит - скорее просто высказывает опасения. - Обойдусь без оружия, - скрывать от того, с кем, возможно, предстоит еще сражаться вместе, свой магический дар - не слишком разумная затея, но Йеном двигала убежденность в том, что шемлены не любят магов и опасаются их. Иначе зачем они запирают их в эти Круги? - Условный знак? - переспросил долиец и помолчал недолго, задумавшись. - Я поухаю по-совиному, - хмыкнув, предложил он - имитировать звуки "своих" зверей, он мог и не меняя облик. - Пойдем, - согласился Йен, решив пропустить мимо ушей сомнительное утверждение, что он может сойти за подростка.
  Раэл, после того, как ему объяснили, что от него требуется, провел разведчиков в свой дом, куда боялся заходить с тех пор, как забрали его сестру. Он отыскал вещи своего отца, скончавшегося еще три года назад, и хотя они оказались Йену велики, так выглядело еще достовернее: нищеброд-эльфинажка, который донашивает вещи за старшими. Обсудив последние детали с Луи, долиец понадежнее упрятал нож (чтобы не нашли, если будут обыскивать) и вышел обратно в недобрую тишину эльфинажа, бесшумно ступая босыми ногами по холодному камню.
  Ожидание заняло никак не меньше часа, но все же оказалось ненапрасным: шестеро шемленов заявились в эльфинаж, когда луна была уже высоко в небе. Как и описывал Сид, они были в легких, но добротных кожаных доспехах, при оружии, но их говор Йену расслышать так и не удалось. Заметив одинокого щуплого эльфа, охотники перестали переговариваться и приближались к нему почти беззвучно - почти, потому что чуткий эльфийский слух улавливал шорох подошв по камню и едва слышное позвякивание стали.
  Занятый своим делом (долиец уже в который раз за это время наполнял ведро водой из колодца), он "не заметил" ночных гостей и испуганно вскрикнул, когда один из них накрыл ему рот ладонью в кожаной перчатке. Пахнуло кожей, вином и потом, и на какие-то мгновения Йену стало по-настоящему страшно - а не ввязался ли он во что-то, к чему на самом деле не готов? Он задергался в крепкой хватке шемлена, но тут на затылок мягко, почти нежно опустилось что-то тупое и тяжелое, и он обмяк, теряя сознание.

  Пришел в себя долиец в темной комнате, где пахло немытыми телами и испражнениями, и где его окружали всхлипывания, икота и приглушенные рыдания. Голова еще немного гудела после удара, но стоило признать - били со знанием дела, чтобы оглушить, но не травмировать всерьез. Оно и понятно - кому же нужен поврежденный товар?
  Этот "товар" окружал теперь и Йена, который смог наконец проморгаться и привыкнуть к темноте. Дети. Если быть точным - эльфийские дети, все не старше восемнадцати лет. На новенького смотрели без особого интереса - каждого явно больше волновала его собственная судьба, чем чья-то еще. Лирандин тоже не пытался ни с кем заговаривать - едва ли те, кто попал сюда так же, как и он, знали больше него самого. Значит, нужно помалкивать, не привлекать внимание и наблюдать за развитием событий.
  Йену удалось взять себя в руки, и страх ушел - он по-прежнему был уверен, что в любой момент выкрутится с помощью своей магии, - но на смену ему пришли настороженность и собранность. Он понятия не имел, где оказался и что ждет его впереди, придется ориентироваться на ходу и ничего не испортить. Речь ведь все-таки идет не только о спасении собственной шкуры.
  Что будет дальше, выяснилось уже в течение часа: сначала в комнату закинули еще несколько юных эльфов, а вскоре явился толстый шемлен, лицо которого прикрывала разноцветная маска, оставлявшая на виду только пухлые губы. Рядом с ним стоял огромный детина, вооруженный мечом, с масляной лампой в руке,  и когда толстяк щелкнул пальцами, детина поднял свою лампу повыше, чтобы осветить всех, кто был в комнате.
- Ну что, детишки, - на орлесианский манер коверкая слова, заговорил шемлен, - пора вас хорошенько отмыть и надушить в интересных местах, - он жеманно хихикнул, прикрыв губы пальцами. - Ведите себя хорошо, со слугами не деритесь, и тогда вас хорошо покормят и не будут бить. Да что уж там, жизнь у вас вообще будет, как у Создателя за пазухой!
- Я хочу домой, к маме! - вдруг воскликнул тонкий детский голос - Йен даже не успел понять, кто был его источником, а толстяк уже щелкнул пальцами, и его наемник потянул из-за пояса обшитую войлоком дубинку.
- Покажи этому маленькому кролику, что бывает с теми, кто меня не слушает, - капризно протянул он, сложив свои пухлые губы трубочкой.
  Наемник ударил остроухого мальчика своей дубинкой - по ребрам, по животу, по бедрам. Болезненные удары, но наверняка не оставят синяков - умно. Ребенок заплакал, но совсем тихо, и умолк - видимо, усвоил урок.
- Все очень просто, крольчаточки мои, - приторно улыбаясь, снова заговорил толстый шемлен. - Делаете то, что вам говорят - остаетесь живы и целы. Ну, почти целы, - с хихиканьем добавил и махнул рукой кому-то, кто ждал за дверью.
  В комнате появилось еще четверо наемников, они стали поднимать юных эльфов на ноги - тех, кто не торопился следовать приказам, пинали, но опять же, не сильно, чтобы не оставлять следов. Йен послушно прятал глаза (а заодно и татуированное лицо) и вышел вместе со всеми, так и не проронив ни звука.
  Их привели в купальню, где долийцу пришлось пережить несколько неприятных минут. Всех насильно раздели - одежду тут же сваливали в кучу, явно собираясь избавиться от нее, - загнали в здоровенные каменные ванны, где слуги принялись отмывать их, скоблить кожу до скрипа, мыть волосы, чистить и срезать ногти. Лирандин давно уже отвык от того, чтобы к нему прикасались чужие руки, но приходилось терпеть - что бы ни происходило здесь, главное явно ждет впереди.
  Но чего бы ни ждал Йен, он точно не был готов к этому. После того, как чисто вымытых эльфов вытерли насухо и брызнули какой-то сладко пахнущей дрянью им на кожу, им велели одеться. Если, конечно, невесомые балахоны из абсолютно прозрачной ткани голубых, розовых и сиреневых цветов можно было считать одеждой. К этому добавили тонкие, изящные золотые украшения - цепочки, браслеты, каффы, девушкам достались даже едва заметные в волосах тиары. Возможно, все это и можно было назвать красивым, но долиец с каждой минутой ощущал все большее беспокойство и непонимание происходящего.
  А потом их вывели в большой зал, где свет сотен свечей причудливо играл в хрустальных гранях канделябров, где звучала музыка и царили все те же удушливые запахи парфюмов, сквозь которые проступали едкие запахи пота, человеческих тел, вина и еды. Столы, заставленные изысканной снедью, бутылки с винами, кальяны с пьянящими смесями - любое удовольствие на любой вкус.
  Действительно любое - рядом с шемленами, которых в зале было не меньше двух десятков, Йен рассмотрел эльфов, одетых так же, как и вновь прибывшие, только в глазах у них было какое-то отупевшее, безнадежное выражение. К этим эльфам прикасались жадные руки, их сажали себе на колени нетрезвые мужчины в масках, а женщины беззастенчиво изучали не сформировавшиеся еще как следует тела руками и оживленно обсуждали их между собой. Если "новеньких" привели сюда с той же целью, объяснять им это никто не намеревался - видимо, господам больше нравилось, когда "свежатина" дичилась и пугалась.
  "Что это за место?.." - растерянно подумал Лирандин, больше всего мечтая сейчас слиться со стеной или провалиться под пол, лишь бы никто не заметил его.

  По мере того, как Йен осматривался и различал все новые и новые детали происходящего, ужас и отвращение поднимались в нем высокой волной, и приходилось прикладывать немало усилий, чтобы они не отразились на его лице, сменив более уместные испуг и растерянность. Он жался к стене и пока действительно оставался незамеченным - похоже, пирующим в зале шемленам больше приходились по душе совсем юные эльфы, дети. И то, что они делали с этими детьми, просто отказывалось умещаться в голове долийца: пошлые прикосновения, влажные поцелуи, руки, скользящие под невесомую ткань, гримасы боли и слезы, повисшие на ресницах, пьяный хохот и похотливое сопение.
  Время от времени кто-то из шемленов брал за руку приглянувшегося ребенка и отправлялся с ним по изгибающейся полукругом лестнице наверх, и Йен ловил себя на малодушной мысли, что не хочет знать, что происходит там. Тем более что даже сквозь музыку, смех и голоса иногда долетали крики боли, и его сердце сжималось от сочувствия и ярости. Что бы это ни было за место, это необходимо прекратить - даже если у шемленов это считается чем-то нормальным и будничным.
  Какая-то немолодая шемленка, в глубоком вырезе которой можно было рассмотреть дряблую грудь, остановилась рядом с Йеном и стала рассматривать его, обмахиваясь ажурным веером. Она бросила несколько фраз на незнакомом ему языке, рассмеялась, когда он не понял ее, а затем вдруг сжала в ладони его член сквозь тонкую ткань балахона, заставив долийца шарахнуться в сторону.
- Мелковат, - презрительно обронила женщина и отправилась дальше бродить по залу в поисках более подходящей добычи.
  Откровенно говоря, Йен уже был готов начать убивать, но даже в том состоянии шока, в котором он находился, он понимал, что это ничего не даст. Нужно обезопасить детей, нужно понять, сколько вооруженных наемников в этом доме, нужно... Нужно как-то согласовать свои действия с Луи.
  Долиец уже примерялся к возможности незаметно покинуть зал, чтобы найти орлесианца, когда он снова привлек чье-то внимание. И на этот раз он явно пришелся по душе, потому что невысокий шемлен стал прикасаться к его лицу и расхваливать его, хотя Йен с трудом понимал его из-за чудовищного акцента. Он не имел ни малейшего желания выяснять, что будет дальше, если и его тоже уведут наверх, но, к счастью, в этот момент шемлен в маске шепнул ему несколько слов на ухо, и Лирандин испытал огромное облегчение. Он больше не один, и сейчас им даже удастся перемолвиться парой слов. Никогда еще он не был так рад видеть какого-либо шемлена.
- Конечно, мессир! - давешний толстяк вырос рядом, как по волшебству - и когда только успел присеменить на своих коротких ногах? - Свежайший экземпляр, только сегодня доставлен - ваш на всю ночь всего за пятьдесят золотых, - Йен не знал, дорого это или дешево, но глаза толстяка блестели алчностью. - Наверх по лестнице, третья дверь слева, - шепнул он Луи, понимающе улыбаясь, а затем улыбка исчезла с его лица, когда он повернулся к долийцу. - Слушайся во всем мессира, и будешь вознагражден. Иначе... - он снова повернулся к Луи: - Если с кроликом будут проблемы - просто позвоните в колокольчик, мессир, появится один из моих людей и научит его хорошему поведению. И не забывайте - за употребленный полностью товар взимается плата в сто золотых! Приятнейшей вам ночи, мессир, - толстяк склонился в низком поклоне.
  Ноги слушались Йена неохотно, но, пожалуй, это было даже уместно - его испуг выглядел вполне натурально, пока Луи вел его вверх по лестнице. И когда за ними закрылась дверь в роскошно обставленную спальню, зубы у долийца стучали тоже по-настоящему, а не наигранно.
- Чт-то... что это за место? - спросил он, вцепливаясь пальцами в свои плечи до побелевших костяшек. - Это... это что - обычное дело для шемленов?! Это же... это же дети! - все это было, наверное, сказано громче, чем нужно, но Йен балансировал на грани истерики и с трудом сдерживал себя.

  Что такое "бордель", Йен не знал, но головоломка довольно быстро сложилась из того, что говорил Луи, и того, что он сам уже видел собственными глазами. Деньги за товар, услужливый толстяк, богатые шемлены, ужасное в своей невозможности выражение "трахать детей" и наконец слово "шлюха", которое было знакомо даже долийцу - именно так называли эльфиек, которые путались с людьми. Но даже после этого Лирандину потребовалось некоторое время, чтобы окончательно осознать и поверить: в этот дом насильно привозят юных эльфов, а потом продают их тела скучающим шемленам, для которых обычных плотских удовольствий уже недостаточно.
- Я в порядке, - побелевшими губами произнес Йен, невидящими глазами глядя себе под ноги, и послушно принял от Луи стакан. Он не задумывался, что пьет и зачем, но прохладная вода действительно немного помогла. А может, помогли слова орлесианца о работе - они напомнили Лирандину, что впадать в ступор некогда, он должен помочь этим детям. - Я в порядке, - снова повторил он, но на этот раз уже не был так похож на ожившего мертвеца. - Надо вывести отсюда детей, хотя я пока и не представляю как. Нас двоих недостаточно, чтобы сделать все силой - в здании еще есть наемники, и мы не знаем, сколько их. Да и потом - могут пострадать дети, - Йен говорил сухими, отрывистыми фразами, словно горло сковал спазм, но на самом деле он все больше собирался и приходил в себя. Все, что он увидел и узнал, не перестало быть уродливым и чудовищным, но переживать об этом у него будет время позже, сначала - дело. - Только... Ты же не ждешь, что после этого я просто позволю всем этим выродкам уйти? - долиец вскинул взгляд на Луи, и в нем затеплилась прежняя решимость и непримиримость, которые лучше всего свидетельствовали, что Йен становится самим собой. - Нас прислали, чтобы наблюдать и собирать сведения, но если мы оставим все как есть и просто вытащим этих эльфов - им на смену возьмут других! Они все должны умереть, все!  - Лирандин уже хорошо осознавал, где находится и в какой ситуации, а потому не кричал, но его голос звучал яростным шипением. - Не только те, кто устроил этот... бордель, но и те, кто пришел сюда, чтобы покупать детей! - он подошел ближе, требовательно глядя на Луи сверху вниз. - Ты со мной или нет?

  Как и в тот момент, когда Йен предложил свой, несколько самонадеянный и самоубийственный, план по использованию наживки, он готов был услышать "нет" и действовать в одиночку. Сказать, что это будет трудно - означало не сказать ничего, но просто развернуться и уйти он не мог. Каждый день, каждый час, каждая минута промедления могла стоить еще одного искалеченного или даже мертвого ребенка. Разобраться с этим надо здесь и сейчас, и если шемлен не согласится, придется сделать это одному.
  Но Луи снова удивил - и не только тем, что согласился, но и тем, как легко это сделал, словно считал это само собой разумеющимся. Йен внимательнее присмотрелся к напарнику - того не трясло, и испуганным он не выглядел, и все-таки на лице его можно было рассмотреть волчью злобу и жестокость, и в долийце впервые шевельнулось что-то вроде симпатии к этому орлесианцу. Если для него происходящее здесь - далеко не в порядке вещей, то не такое уж он и дерьмо, верно?
- Но ведь это означает, что он останется жив? - недовольно поджав губы, спросил Лирандин, когда Луи упомянул толстяка. В памяти сами собой всплыли яркие картины: как толстый шемлен велел наемнику ударить ребенка, как объяснял правила поведения "крольчатам", как продавал его спрятавшемуся за маской Луи... - Ладно, - неохотно согласился долиец. - Нужно значит нужно. От Инквизиции ведь не убудет, если я немного отпинаю его по дороге до Скайхолда, - с недоброй усмешкой добавил он, но затем снова посерьезнел. - Если кто-то из детей заснет - мы просто вынесем их, это не беда. Да, это хороший план, - он кивнул и ненадолго умолк, раздумывая над вопросом Луи. - Нет. Не надо никого душить - я с ними разберусь. А потом проберусь на нижний этаж - там должна быть прислуга, надо убедить их уйти. Они ведь ни в чем не виноваты, так? А потом сожжем здесь все до основания, - с фанатичным жаром закончил Йен, а затем нахмурился. - Меня точно никто не хватится, раз уж ты... купил меня на всю ночь, - его лицо исказилось презрением при этих словах. - Но разве тебя не узнают, если ты вернешься в зал?

  Недобрый оскал, появившийся на губах Луи, только добавил ему очков в глазах Йена: он знал, что у шемленов есть строгие законы, которые не одобряют самосуд, и теперь не мог не радоваться тому, что орлесианец явно не собирается их придерживаться. Более того - прямо говорит о том, что и верхушка Инквизиции не станет ограничиваться заключением ублюдка, заправлявшего детским борделем.
- Мне нравится ход твоих мыслей, - такой же усмешкой ответил Луи долиец и шагнул назад, чтобы не быть так близко к шемлену, когда тот поднялся с кровати. - Не знаю, что насчет охраны, но здесь точно есть те, кто ловит эльфов по ночам - я узнал того, кто схватил меня в эльфинаже. Они вроде как следят за порядком - только не за тем, чтобы подвыпившие шемлены не буянили и не обижали эльфов, а за тем, чтобы эльфы слушались шемленов, - презрение в голосе Лирандина было почти осязаемым, как и злость, прозвучавшая в его следующих словах: - И вот они точно должны сгореть вместе со своими хозяевами. Я помогу тебе разобраться с ними, когда закончу здесь наверху.
  Йен уже собирался кивнуть и сказать, что готов приступать к выполнению их плана, когда вдруг запнулся, увидев необычно теплую улыбку Луи. Тот и до сих пор часто (да почти все время!) улыбался, но это всегда выглядело насмешливо, иронично, горько или даже злобно. А теперь долийцу стало даже как-то не по себе от того тепла, которое можно было рассмотреть в этой улыбке - так обычно улыбаются друзьям. Разве они друзья? Хотя, если вспомнить, в каком змеином гнезде они оказались, пожалуй, и в самом деле нет здесь никого, кто был бы Йену приятнее, чем этот странный орлесианец...
- Готов, - собравшись наконец, выдохнул Лирандин. - Да, вряд ли кому-то еще здесь вздумается ухать по-совиному, - немного смущенно усмехнулся он и кивнул на дверь. - Иди первым ты. Если кто-то увидит тебя, вопросов не возникнет, а вот "кролику" разгуливать свободно явно не полагается.
  Когда дверь за Луи закрылась, Йен простоял пару минут с закрытыми глазами, одновременно и успокаиваясь, настраиваясь на то, что предстояло впереди, и прислушиваясь к звукам из коридора. Но он не услышал даже звуков шагов самого орлесианца, не то, что чьих-то еще или чужих голосов. Подобрав полы своего неудобного одеяния, долиец тоже выскользнул из спальни и двинулся к следующей двери.
  Первая комната оказалась пуста - видимо, вечер в борделе начался не так давно, и еще не все шемлены успели преисполниться похоти до краев, чтобы утащить свою добычу наверх. Зато уже во второй он услышал едва различимые всхлипывания и шумное пыхтение, а картину, представшую его глазам, когда он открыл дверь, он постарался как можно скорее выкинуть из памяти. Удивиться или возмутиться голый шемлен не успел - Йен швырнул в него заклинание сна, и тот растянулся на кровати, зарывшись лицом в смятые простыни.
- Тише, тише, - мягко успокаивал долиец вздрагивающую девушку, которая все пыталась прикрыть наготу. - Все закончилось, тебя больше никто не тронет, обещаю, - он протянул эльфийке ее балахон и указал на окно. -Тут решетки под окнами - спустись вниз, а потом спрячься в перелеске, - эти детали он успел рассмотреть еще в предыдущей комнате. - Когда закончу здесь, вернусь за тобой и остальными и отведу вас домой. Ладно?
  Пришлось повторить еще раз, пока девушка, которую все еще трясло, не поняла и не полезла в окно. С этой стороны дома охраны не было - видимо, ее оставили только у главного и черного входов. Оставшись один - если не считать храпящего в магическом сне шемлена, - Йен обернулся и с ненавистью посмотрел на него. Его сон обещал быть недолгим - долиец экономил свои силы, - а потому оставался шанс, что тот проснется раньше, чем огонь пожрет его, и сумеет сбежать. Этого допустить было нельзя. В вазе с фруктами лежал тонкий нож - дрянь, а не оружие, не чета долийскому ножу, от которого Лирандину пришлось избавиться еще в купальне, - он взял его и по самую рукоять вогнал в шею шемлена, испытав при этом мрачное удовлетворение.
  То же самое повторилось еще в шести комнатах - Йен оставлял после себя трупы и раскрытые окна, в которые послушно сбегали освобожденные дети. Он старался не отвлекаться на мысли о том, что происходит внизу и насколько успешны действия Луи - сначала надо закончить здесь. Долиец собирался уже проверить последнюю комнату, а затем выбраться через окно и перебраться на нижний этаж на крыльях, но тут дорогу ему преградил высокий и мускулистый шемлен, одетый в одни только наполовину расшнурованные бриджи.
- О, а вот и свежий кролик, специально для меня! - насмешливо выдохнул он и чуть отступил назад, позволяя Йену увидеть то, что осталось в комнате: на кровати лежал истерзанный, весь покрытый ожогами и порезами, труп мальчика, от вида которого долийца передернуло. - А то этот уже закончился, - хмыкнул шемлен и вдруг заметил в руке Йена нож. - И что ты собирался делать с этой зубочисткой? Заколоть меня? - он рассмеялся и прежде, чем Йен успел что-либо сделать, с силой сжал его запястье - пальцы разжались сами собой, роняя бесполезное оружие. - Пойдем, я покажу тебе, что такое настоящий нож, - с этими словами шемлен схватил долийца за плечо и втолкнул в спальню, закрывая за собой дверь.
  Йен упал, не удержавшись на ногах, но не стал тратить время на то, чтобы подняться, и потянулся к Тени, черпая силу на превращение. Не успел - тяжелая оплеуха сбила концентрацию, а через мгновение шемлен рывком поднял эльфа на ноги.
- Похоже, этот кролик совсем не умеет вести себя с хозяином, да? - интимно прошептал он, сжимая плечи Йена так, что тот вообще не мог пошевелиться. - Я даже не буду звать этих дуболомов, чтобы преподать тебе урок - неужели шевалье не справится с этим сам?
  Он весело рассмеялся, а затем швырнул Йена на кровать - тот упал животом на окровавленный труп и задергался, пытаясь улучить момент, чтобы применить магию - любую, лишь бы вырваться! Но шемлен без особого труда сжал его запястья одной рукой, а второй уже задирал его балахон, коленом при этом разводя бедра долийца в стороны. Йен прекрасно понимал, что сейчас произойдет, но просто отказывался осознавать это, признавать, что это действительно он оказался в такой ситуации. Он не мог применить магию, не мог вырваться и с ужасом чувствовал, как рука шевалье уже скользит по его ягодицам, а он не может даже закричать - лицо уткнулось в окровавленную спину мальчика, а поднять голову не давала рука шемлена.

Отредактировано Ian Lirandyn (2018-12-05 20:54:44)

  Задыхаясь от ужаса и унижения, тщетно пытаясь вырваться, Йен почему-то никак не мог перестать думать об Артасе. Сравнение было более, чем неуместным - погибший возлюбленный никогда не был с ним так груб, и во время близости с ним Йен никогда не испытывал страх. Дело было скорее в другом: после того, как Артаса убили, он был уверен, что ничьи руки больше не прикоснутся к нему - это было своего рода данью памяти, благодарностью за спасенную жизнь. И то, что происходило теперь, было оскорблением не только телу Йена - с таким же успехом жестокий шевалье мог бы испражниться на могилу Артаса.
  От прикосновения твердой плоти замутило, и Лирандин снова задергался, но добился лишь того, что шемлен сильнее сдавил его запястья, причиняя боль, и надавил локтем на затылок, вынуждая еще больше вжаться лицом в труп мальчика. В долийце сейчас было столько отчаяния, что на это просто не могли не обратить внимания по ту сторону Завесы. Едва различимый шепот вливался в уши, казалось, даже проникал в поры, и Йен чувствовал силу, которая так и просится в руку, тычется в ладонь послушным псом - просто возьми, впусти...
  Подать голос Лирандин по-прежнему не мог, но внутри его головы крик прозвучал гневно и оглушительно. И он был обращен не на шемлена, который собирался надругаться над ним, а на демонов, которые сочли его легкой добычей. Нет, лучше он переживет то, что будет дальше, и отомстит за себя и за ребенка, который уже никогда не поднимется с этой кровати, а потом наложит на себя руки, чем станет игрушкой в лапах демона.
  Шепот стих, и Йен стиснул зубы, пытаясь отрешиться от всего, включая ощущения собственного тела. Шевалье не спешил, он явно забавлялся беспомощностью своей жертвы и дразнил его: его член скользил по ягодицам долийца, а сам он то смеялся, то выдыхал какие-то насмешливые фразы, суть которых ускользала от Йена.
  Вес чужого тела исчез внезапно - эльф не успел ничего понять. Зато в этот раз сориентировался быстрее и оборачивался уже с готовым заклинанием паралича на пальцах... которое так и не пригодилось - шевалье захлебывался кровью на полу, а над ним стоял Луи. Луи, которого Лирандин был сейчас так рад видеть, что едва не зарыдал от облегчения. Он торопливо поднялся с постели и одернул балахон, с ненавистью глядя на умирающего шемлена.
  Ответить на вопрос Луи сразу не удалось - зубы были сжаты так сильно, что через них не просочилось бы ни одно слово, - и долиец только быстро помотал головой. Но потом понял, что это можно истолковать двояко, и все-таки с хрипом вытолкнул из себя единственную фразу:
- Только напугать до полусмерти.
  Было стыдно и страшно. Йен стыдился, потому что кто-то видел его таким униженным и беспомощным, а другой кто-то прикасался к нему так, как не должен был прикасаться никто. Хотелось отмыться - сейчас же, немедленно смыть с себя все следы чужих прикосновений, реальные и кажущиеся. Но пришлось ограничиться только тем, чтобы отереть подолом кровь с лица. И как несколько минут назад Йен не мог поверить, что все это в самом деле происходит с ним, так теперь он не мог поверить, что это закончилось. Он неотрывно смотрел на уже мертвого шевалье, словно все ждал, что тот поднимется и закончит начатое.
- Shemlen'alas! - наконец выплюнул хрипло долиец и от души пнул мертвеца ногой по лицу. - Слишком легкая смерть для такой мрази... - сказать, что он пришел в себя, было бы преувеличением, но все-таки он вспомнил о том, кому повезло меньше, чем ему, и обернулся к кровати. - Ir abelas, da'len, - тихо произнес Лирандин, накрывая тело мальчика простыней. К сожалению, необходимостью вернуть его тело родным придется принебречь - важнее позаботиться о живых. Это напомнило Йену о главном, и он повернулся к Луи, отчаянно пытаясь сделать так, чтобы ни голос, ни руки не дрожали. - Что там внизу? Тебе удалось задуманное?
  Из-за шока или из-за желания как можно скорее сделать вид, что ничего этого не было, он даже забыл поблагодарить орлесианца за спасение его тела, рассудка, а возможно - и жизни.