18 Волноцвета 9:44 ВД

  Неделя на гауптвахте стала для Андерса не таким уж тяжелым наказанием. К одиночеству он привык уже давно и всегда мог занять себя, а тут ему еще и разрешили взять с собой в карцер свои записи и тетради вместо положенных по уставу книг. Аскетичность обстановки и скудный паек не пугали его тем более - до того, как он обустроился на Лломерине, жить приходилось и того хуже. Единственное, чего по-настоящему не хватало Андерсу, так это возможности нормально искупаться, а не плескаться в тазу с холодной водой, но этот недостаток он восполнил как только вышел на свободу через положенные семь дней.
  В остальном содержание под стражей мало отличалось от жизни в Круге. Не самая приятная аналогия, но Андерс не жаловался в те редкие моменты, когда Майруэн заглядывала проведать его. Он понимал, какое одолжение сделала ему Констебль, подставив при этом собственную шею под удар, и возмущаться мог разве что в шутку. К тому же в такой изоляции даже был ощутимый плюс: Андерс все еще побаивался представлять, как отреагируют на его возвращение другие Стражи, но подозревал, что рады они ему совсем не будут.
  В том, насколько он прав, Андерс смог убедиться на следующий же день после того, как покинул карцер. На него таращились, его сторонились, от него отворачивались, а какой-то одноглазый ветеран даже смачно плюнул ему под ноги. И это была только реакция на его дезертирство, еще хуже дело обстояло с истово верующими или теми, у кого была родня в Киркволле. Только устав и то, что рядом то и дело появлялась Майруэн, казалось, останавливало их от того, чтобы выразить свою ненависть более ощутимо. И все-таки в первую ночь, которую Андерс проводил в общей спальне новобранцев, он обнаружил в своей постели дохлую крысу.
  Единственным светлым пятном посреди всего этого (если не считать Май, конечно), было то, как встретили Андерса старые друзья - Огрен и Сигрун. Из прежней компании только они и были сейчас в Башне, а на вопрос о Веланне только покачали головой - эльфийка, похоже, исчезла уже давно, и никто не знал точно ее судьбу. Огрен же, хоть и обложил Андерса матом с головы до ног, был рад видеть его, а Сигрун одобряла то, что он все-таки вернулся. "Каждый имеет право на ошибку. Только не испорть все теперь, чудо в юбке".
  И Андерс старался. Он игнорировал все уничижительные замечания, которые звучали в его адрес, не замечал презрительных взглядов в свою сторону, ел один, потому что никто не хотел сидеть рядом с ним, и, конечно, работал, делая все, что поручала ему Констебль. Грязной работы он никогда не боялся - чтобы заработать себе на хлеб в бегах, что только не приходилось делать порой. Андерс должен был доказать серьезность своих намерений, а для этого надо было сцепить зубы и терпеть, в надежде, что в конце концов к его присутствию привыкнут.
  Терпение Андерса истощилось к вечеру на третий день после того, как его выпустили из гауптвахты. Среди всех, кому его возвращение было поперек горла, особенно выделялся некий сэр Райли, который уже не первый раз пытался спровоцировать его на стычку. Андерс уже знал, что Райли был из числа храмовников, которые после раскола в Церкви оказались на вольных хлебах. Вместо того, чтобы гоняться за отступниками и мятежниками, он решил податься в Стражи, что само по себе, конечно, заслуживало похвалы. Если бы только после всех этих событий в бывшем храмовнике не поселилась всепоглощающая ненависть к магам. Стоит ли говорить о том, какие чувства у него вызывал тот, кто в большей мере стал причиной восстания и войны?
  После ужина Андерс направлялся в кабинет Май, чтобы узнать, какая работа ждет его завтра, а может, даже попроситься на вылазку, которую завтра должен был возглавить Огрен. Какие бы чувства ни вызывали у Андерса Тропы, откровенно говоря, сейчас он бы обрадовался такой смене обстановки - порождения тьмы, конечно, тоже так и сочатся злобой и ненавистью, но их хотя бы можно убивать.
  Сэр Райли повстречался Андерсу в коридоре, и хотя его ширина позволяла двум даже крупным людям разминуться без особых проблем, чувствительно толкнул мага латным плечом. Андерс смолчал, продолжив свой путь, хотя зубы скрипнули так, что заломило в висках. Но Райли явно не собирался отставать от него так просто.
- Что, мажье семя, думаешь, можешь разгуливать здесь так, словно ты дома? - процедил он сквозь зубы, но достаточно громко. Когда Андерс промолчал и в ответ на это, Райли догнал его в несколько шагов и рывком  развернул к себе. - Я к тебе обращаюсь, чароплет проклятый! Отвечай!
- Слушай, а может, ты изложишь все свои претензии в письме, а? - отозвался Андерс, понимая, что на этот раз просто прикинуться глухонемым не получится. - Ну, чтобы все и сразу, так сказать. Я люблю, когда есть что почитать на ночь.
- По-твоему, это смешно?! - прорычал храмовник, сжимая латными пальцами плечо мага.
- По-моему, смешно то, что ты ходишь по крепости в полном доспехе, - с ядовитой улыбкой произнес Андерс. Ему совершенно не хотелось смеяться, близость храмовника вызывала в нем страх и ярость, но насмешки были одновременно щитом, за которым он мог укрыться, и цепью, на которой мог удержать духа. - Или это ты специально для встречи со мной? Так, знаешь, от магии они совсем не защищают - зато гореть в доспехах очень больно. Ну, я так думаю, судя по тому, как при этом обычно вопят...
  Андерс только начал поднимать руку - всего лишь хотел убрать пальцы Райли со своего плеча, - но тот явно воспринял его жест как враждебное намерение. Мгновение - и запястье мага оказалось в железной хватке, прижатое к стене.
- Даже не думай, чароплет! - прошипел храмовник, придвинувшись к Андерсу так близко, что тот чувствовал его кислое дыхание на своем лице. - Только попробуй использовать свою вонючую магию, и я тебя так приложу, что кормить тебя с ложки будет остроухая эта, которая носится с тобой, будто ты дитя малое, от сиськи едва отвыкшее!
- Обязательно припомню тебе эти слова, когда надо будет залатать дырку в твоей пустой башке или кишки тебе обратно в брюхо затолкать, - теперь уже и Андерс цедил слова сквозь зубы, глядя на Райли с бешенством и сдерживаясь из последних сил. Одна рука у него была по-прежнему свободна, и он мог бы... Нет. Нельзя. Он обещал. - А говорить дерьмо за спиной у дамы - просто невоспитанно, и чему тебя только твоя Церковь учила?
- Ты смеешь... - у Райли глаза и губы побелели от гнева, и он смотрел на Андерса так, будто тот на его глазах превращался в демона. - Смеешь полоскать имя Церкви в своем поганом рту?! Да тебя вздернуть надо, четвертовать за то, что ты сделал! - теперь храмовник уже кричал, явно забыв о том, что собирался разделаться с "чароплетом" по-тихому. - Ты ведь Владычицу Церкви убил, сука, как такое можно прощать?! А сколько моих собратьев ты и твой треклятый Защитник отправили на тот свет?! Всего лишь за то, что они исполняли свой долг - долг, которого тебе не понять, потому что ты от своего сбежал, как трусливая сука!
- А сколько твоих собратьев убили, изнасиловали или усмирили магов?! - заорал в ответ Андерс, чувствуя, как ярость заполняет его целиком, и считанные мгновения отделяют его от потери контроля. - В этом заключался их долг?! Или все-таки в том, чтобы охранять тех, кого они держали в клетке, как зверей?!
- Я тебя урою! - прорычал ему в лицо Райли. - Собакам скормлю по частям и никто не хватится, все только вздохнут с облегчением!
  Словно подтверждая его слова, стражник, стоявший в конце коридора, демонстративно отвернулся.
- Ну давай, - с неуместным азартом выдохнул Андерс и вскинул руку, на раскрытой ладони которой заплясали злые искры шаровой молнии. - Покажи на что способен, мешок с дерьмом!
  Где-то громко хлопнула дверь.

Отредактировано Anders (2018-12-02 00:55:21)

  Ситуация отчетливо пахла жареным, а еще через несколько мгновений им должно было начать пахнуть буквально - Андерс не просто угрожал своей магией, он намеревался пустить ее в ход. Его выдержки еще хватало на то, чтобы не начать светиться и переливаться, как мишура на Первый день, но вот причинить наглому храмовнику боль он очень хотел - он, а  не Справедливость, которого пока еще маг крепко удерживал на цепи.
  Все изменилось, когда рядом раздался третий голос - хотя скорее рев, даже удивительно, как такие громкие звуки умудрялась издавать такая маленькая женщина. Андерс, откровенно говоря, ожидал, что кинжал достанется скорее ему, чем Райли, и был немало удивлен тому, что последовало дальше. Он даже притих, не вмешиваясь в короткий, но очень емкий диалог Констебля и ее подчиненного, но не потому, что ему нечего было сказать - скорее не хотел осложнять Майруэн и без того непростую задачу.
  Сюрпризы на этом не закончились - на гауптвахту отправился почему-то сэр Райли, а не Андерс. И не только последний был этим удивлен - взгляд, которым обжег его храмовник, прежде чем стражник увел его вниз, был исполнен презрением, ненавистью и обещанием, суть которого Андерс пока не понимал, но не сомневался - ничего хорошего оно ему не сулит.
  По всему выходило, что и он должен был сейчас отправляться отбывать наказание, но Май почему-то решила иначе, и в ее комнату-кабинет Андерс проследовал в состоянии крайне задумчивом. Он и впрямь не рассчитывал ни на какие поблажки - собственно, то, что его не вздернули как дезертира, уже было одной большой поблажкой, которую он еще не отработал. И тут вдруг Май принимает его сторону. Какое забытое чувство...
- Ты говорила, что никто не должен пострадать, - послушно повторил Андерс, с ленивым интересом оглядывая горы бумаг, покрывавших стол эльфийки. Ему всегда было интересно - откуда столько бумажной работы у тех, чья служба - убивать порождений тьмы? - Но я просто защищался. Или надо было дать ему меня убить? - перед начальством следовало стоять навытяжку, но Андерсу сложно было так воспринимать старую знакомую (и даже больше, чем знакомую), да и в нарушении субординации она его пока вроде как не обвиняла. Заскучав, он присел на край стола и не менее послушно отчитался: - Стойла сияют чистотой, как лазарет, в лазарете для меня работы нет, а еще я перебил нос одному рекруту, Витольду. Не намеренно, конечно! - поспешил объясниться маг. - Мы тренировались, и он глупо раскрылся, а я не рассчитал удар - давно не держал в руках посох... В любом случае, - Андерс взял в руку перо и теперь вертел его в пальцах, с интересом рассматривая макушку Май, - я хотел исцелить его, но он шарахнулся от моей магии, как от демона. Хотя сомневаюсь, что он когда-нибудь видел демона - наверное, в этом случае вообще штаны бы обмарал... - задумчиво добавил он, а через мгновение оживился, услышав, что Констебль собирается отрядить его из Башни. - Серьезно? Я слышал, Огрен с отрядом завтра выступает на зачистку пути до Кал Шарока. Я бы с удовольствием составил ему компанию. Если ты позволишь, конечно, -  немного лести и обаятельная улыбка - это никогда не повредит.

  Не то, чтобы Андерс думал, что Майруэн отправит его туда, куда ему и самому очень хочется - скорее надеялся на это. Видимо, зря, потому что крылья ему эльфийка подрезала быстро и ловко, навязав компанию, которую и сама, похоже, считала для него не самой подходящей. Жаловаться Андерс не собирался: к ненависти он привык, а тут его в кои-то веки будут ненавидеть не за то, что он маг, взорвавший церковь, а за то, что он мужчина и человек. Это даже как-то освежающе!
- Это чтобы ты меня лучше видела, - с ухмылкой отозвался он на вопрос Май и ответил на довольно болезненный щипок самым коварным образом - пощекотал ее острое ухо пером. - Значит, Белка, - кивнул он, повторяя за Констеблем, и снова хмыкнул. - Это ее так на самом деле зовут, или она сама себе такое имечко выбрала? Вроде бы у долийцев имена обычно покрасивее - Веланна, например...
  Тут Андерс вздохнул, вспомнив о безвременно почившем (по лучшим прикидкам - пропавшем) товарище. Они с Веланной не очень хорошо ладили, но она была еще одним мостиком, связывавшим его с прошлой жизнью. Жизнью, в которой он еще не был одержимым, жизнью, где у него еще было какое-то место. Жизнью, в которую он отчаянно пытался вернуться.
- Белка так Белка. Я бы скорее переживал за то, чтобы я вернулся из этого похода с полным комплектом конечностей и других выступающих частей тела, но тебе, о суровейшая из женщин, до этого, вижу, дела нет, - сказано это было с такой наигранной печалью, что не могло оставаться сомнений - Андерс снова валяет дурака. - Слушай... - он сделал паузу, не уверенный, что не роет сам себе могилу, но, как обычно, язык был быстрее рассудка. - Я, конечно, пойду с этой Бешеной Белкой, раз ты так хочешь, и буду надеяться, что не вернусь в Башню кастратом. И мы с тобой оба будем знать, что это наказание, но Райли ты отправила на гауптвахту, а меня отправляешь всего лишь на задание. Не пойми меня неправильно - я не жалуюсь! - поспешно добавил Андерс. - Но... как бы так тактично это выразить. В Башне и так считают, что ты обошлась со мной слишком мягко. Я всего лишь не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня, Май, - с непривычной теплотой сказал он и осторожно заправил выбившуюся темную прядь за ухо эльфийки.

  Надо сказать, руки к Май Андерс тянул безо всяких далекоидущих планов. Это было что-то рефлекторное, осколок воспоминаний о тех днях, когда они были любовниками: их отношения были периодическими и несерьезными, но вот такой легкий (или не очень) флирт, случайные (или не очень) прикосновения и пожирания глазами были тогда в порядке вещей. А сейчас?..
  А сейчас, пожалуй, стоило держать свои руки при себе, и Андерс, запоздало опомнившись, даже ждал, что эльфийка рявкнет на него или сама уберет его руку. Она и в самом деле взяла его за запястье, но только для того, чтобы прижаться щекой к его ладони, и Андерсу показалось, что что-то больно ударило его под дых. Такой простой, незатейливый жест, но сколько же в нем тепла, которого ему так не хватает уже много, непростительно много лет.
  "Даже не думай. Просто выкинь это из головы", - уже привычное заклинание, к которому Андерс прибегал не первый раз, выручило и теперь. Он кривовато улыбнулся, неловко высвободил свою руку и только теперь вспомнил, что они с Майруэн о чем-то говорили.
- Даже не знаю, что хуже - чтобы меня ненавидели или жалели, - заговорил он, с нарочитым интересом рассматривая перо, которое все еще крутил в пальцах. - Но ты меня раззадорила - теперь я просто обязан сходить на задание с этим бабьим зверинцем и вернуться героем, - когда Май упомянула возвращение Хоу, Андерс посерьезнел и задумчиво почесал пером кончик носа. - Слушай, я не знаю, может, Нат меня вообще сразу удавит, когда увидит, но я все-таки попробую с ним потолковать, объяснить как-то, почему я здесь и почему то, что ты сделала - это правильно... В общем, мне бы хотелось, чтобы все неприятности, связанные с моим возвращением, затронули только меня, - он еще раз улыбнулся эльфийке и все-таки поднялся с ее стола. - Ладно, мой очаровательный тиран и деспот, пойду собираться - надо же быть во всеоружии при встрече с этими милыми дамами! Я всерьез подумываю о паховом щитке - так, на всякий...

  Однако, этой встрече, как и походу к новому провалу в компании Белки и ее "девочек", не суждено было состояться. Той же ночью в Башню вернулся один из отрядов - с раненым в таком тяжелом состоянии, что Андерса разбудили среди ночи, ведь лекари ничем не могли ему помочь.
  Всю ночь и все утро маг был при нем неотлучно, несколько раз буквально вытягивая своего пациента с того света, но видел, что все бесполезно - жизнь в нем поддерживала только магия, которую Андерс снова и снова вливал в него, не жалея себя. Утро сменилось полднем, а Андерс все еще "держал" умирающего, сам при этом все больше становясь похож на призрака.

  Заметить, откуда последовал удар, Андерс так и не успел - был слишком сосредоточен на своей магии, ведь потеря концентрации могла стоить его пациенту жизни. А учитывая, сколько сил вливал в него маг - и ему самому. Что такое - выжечь себя до дна, Андерс знал хорошо, как знал и то, что не каждому чародею удается восстановиться после этого. Но сейчас отчего-то пребывал в уверенности, что успеет остановиться вовремя, не дойти до того предела, за которым маг начинает тянуть ресурсы собственного организма.
  Но голова вдруг взорвалась болью, в глазах замелькали цветные пятна, бесхозная сила обожгла кончики пальцев, а затем Андерс провалился в темноту. В беспамятстве он пробыл никак не меньше получаса, хотя сам едва ли мог бы сказать, было ли это вчера или сегодня. Он просто пришел в себя на шумном вдохе, попытался сесть, но лишь неловко приподнялся и рухнул обратно на подушку.
- Что... Что случилось? - он рефлекторно сжал что-то в руке, не сразу сообразив, что это тонкие женские пальцы. - Меня... как будто лошадь лягнула, - прохрипел он - горло безнадежно пересохло еще утром, но у него не было времени на то, чтобы сделать глоток воды. Когда удалось наконец сфокусировать взгляд, Андерс рассмотрел и обладательницу пальцев - Май смотрела на него так, точно это он был умирающим... Умирающим! - Где он?! - откуда только силы взялись - Андерс все-таки рывком сел на койке и принялся оглядываться. Постель, на которой еще недавно лежал молодой парень, имени которого он так и не узнал, была пуста, и только кровавые пятна напоминали о ее постояльце. - Куда его унесли? - требовательно спросил Андерс у эльфийки, которая все еще норовила расплыться у него в глазах. - Я мог бы ему помочь! Я мог бы... - на этом силы оставили его, и он снова растянулся на жесткой койке. - Мне пришлось отнять ногу... Но он не мог дышать... Наверное, осколки в легких... - чтобы помещение лазарета перестало кружиться перед глазами, их пришлось закрыть, и говорить стало чуть легче, хотя речь Андерса все еще напоминала горячечный бред. - Я мог бы вскрыть его, но он потерял слишком много крови... Если бы я там был, когда все случилось... Если бы был... Зачем ты меня остановила? - не без труда подняв веки, он остановил взгляд на Майруэн - теперь уже у него не было сомнений, кто стоял за ударом, отправившим его в темноту.

  Надо же, такая причина попросту не пришла в голову Андерсу - должно быть, успел уже слишком отвыкнуть от того, что кто-то может заботиться о нем. Впрочем, в данном случае дело вряд ли было в нем самом - Орден в лице Майруэн уже потерял одного из своих и не хотел терять больше. Андерс понимал это, хотя и не мог не сердиться, и будь у него чуть больше сил - обязательно показал бы это чем-то более убедительным, чем тихие возражения.
- Пока пациент жив - всегда можно что-то сделать, - говорить и смотреть одновременно было тяжело, и он снова смежил веки - так потолок прекращал кружиться перед глазами. А еще - отчетливее становилось тепло пальцев Май, которые он так и не отпустил. - Мы просто еще так мало знаем. Лекари закостенели в своем консерватизме, а целители так привыкли во всем полагаться на магию, что даже не пытаются разобраться в том, как работает живой организм. Вот где настоящая магия! Если бы ты только видела, до чего же это сложная и захватывающая система, Май... - Андерс остановил себя, запоздало сообразив, что все эти медицинские подробности едва ли интересуют эльфийку, и с нажимом повторил: - Всегда можно что-то сделать.
  Это была ложь, и Андерс знал об этом. Например, ничего нельзя сделать с его собственной одержимостью, и даже тот процесс, который начался еще на Лломерине и который вселял в него робкую надежду, мог в любую минуту пойти в обратную сторону, снова превращая благого духа в демона. В сравнении с этим раны и болезни казались чем-то, с чем гораздо проще разбираться, более того - каждая победа над смертью будто придавала Андерсу сил. Вот только в этот раз он проиграл.
- Тебе не стоило останавливать меня, - угрюмо произнес маг, отвлекаясь от своих невеселых размышлений. - Я не сопливый ученик и хорошо знаю пределы своих возможностей. Может, я все-таки смог бы его спасти... Хотя он мог и не захотеть жить без ноги, - сам себе возразил он. - Я бы вот не захотел. Как же убегать от храмовников на одной ноге? - судя по тому, что в ход пошел черный юмор, Андерс понемногу приходил в себя. - Останься, если у тебя нет других дел, - тихо попросил он и ласково погладил тонкие пальцы. Другие дела у Май наверняка были, и быть сиделкой рядом с магом, который едва не загнал себя на погребальный костер - совсем не ее обязанности, но Андерсу хотелось еще хоть ненадолго задержать ощущение тепла и заботы. - Как ты, крошка Май? - мягко спросил он, все-таки открывая глаза. - У тебя усталый вид, - он покосился на Ханека, царапавшего что-то пером по бумаге, и еще понизил голос. - И скажи мне, ради всего святого, а лекарю твоему я чем не угодил?

  Теперь Андерсу стал еще больше очевиден отпечаток, который наложила новая должность на Майруэн. Раньше за ней не водилось привычки лишаться сна и отдыха из-за того, что какой-то отряд угодил в бойню. Нет, о равнодушии речь не шла, но теперь все было иначе - в отсутствие Командора каждый Страж этой забытой Создателем Башни находился под ее ответственностью, и было видно, что эльфийка воспринимает это всерьез.
- Не вини себя, - тихо отозвался Андерс, хотя и понимал, что его слова ничего не изменят. - Порождений тьмы нельзя предусмотреть - вспомни хотя бы тридцать первый, когда в этой самой крепости вырезали всех твоих собратьев, - не самые приятные воспоминания, хотя в отличие от самого Андерса, Май нападение пропустила. - Любой Страж может умереть на задании, каким бы простым оно ни казалось - к этому и готовит их Посвящение.
Андерс сам заметил это "они" в отношении Стражей и нахмурился. Дело было не в том, что он не воспринимал себя частью Ордена и стремился обособиться - скорее чувствовал, что остальные Стражи все еще не считают его "своим", как не считают и что он вправе называться Стражем.
  И все же эта тема была безопаснее, чем та, которую он невольно поднял, спросив о причинах неприязни лекаря. Ну конечно - Киркволл. Рано или поздно события семилетней давности напоминают о себе в любом разговоре, и плевать им на то, хочет ли Андерс говорить о них или даже думать о них.
- Ханек не маг, - довольно резко оборвал эльфийку Андерс. - И даже если бы был им, не смог бы почувствовать пределы моих возможностей - это могу только я. Так что версия про самоубийц не выдерживает, уж прости, никакой критики, - голос мага смягчился, и он снова ласково погладил пальцы Май. - Не говоря уже о том, что у меня было множество поводов убить себя, и до сих пор ни одним из них я так и не воспользовался, - он усмехнулся, но даже этой кривой улыбки хватило ненадолго, и она сползла с его лица. -То, что мне до конца моих дней будут вспоминать Киркволл - тоже одна из таких причин. Сдается мне, даже если бы я публично покаялся, это мне никак не помогло бы, а каяться у меня, если честно, нет никакого желания. Я могу сколько угодно сожалеть о загубленных жизнях, но не могу сожалеть о своем поступке - это было бы лицемерие... - Андерс запнулся, осознав, что уже сказал Май больше, чем кому-либо из обитателей Башни, пристававших к нему с разговорами о событиях в Киркволле. Но останавливаться не стал - то ли дело было в смертельной усталости, то ли в том, что эльфийка до сих пор была единственной, кто не попытался пнуть его побольнее, но вдруг захотелось продолжить этот непростой разговор. - Ну а ты? Только ты одна до сих пор ничего не сказала и не спросила о том, что было в Киркволле. Нравоучения не в твоем духе, но ведь должно быть у тебя свое мнение на этот счет?

  Что же, иногда чудеса не случаются, как бы сильно ты их не ждал. Андерс ждал своего чуда уже семь лет; надеялся, сам понимая тщетность этой надежды, что однажды кто-то скажет: "Я понимаю тебя". Без рассуждений о сомнительности его поступка, без фанатичного блеска в глазах, без притворства и фальшивого сочувствия. Просто посмотрит в его глаза, выслушает его и согласится: он сделал то, что должен был. До сих пор ближе всех к этой отметке подобрался Хоук, что несомненно только усугубляло то мучительное чувство, которое Андерс испытывал к нему уже годы и годы. Но и он не мог с чистой душой сказать Андерсу, что тот поступил правильно.
  Май тоже не могла, но, наверное, и неправильно было ждать этого от нее. Вся эта проблема, вся эта война была бесконечно далека от нее, и то, о чем она говорила, было лишь мимолетными ее отголосками. Андерс тоже мог бы рассказать о том, что видел: о детях, которые так и не добрались до Круга в сопровождении "защитников справедливости", об учениках, прячущих следы побоев из страха еще большего унижения, о самоубийцах, предпочитавших петлю жизни в тюрьме, об усмиренных, которые ничего не чувствовали, но ничего и не забывали, о Первом чародее, которого отчаяние подтолкнуло к чудовищному злу...
  Но зачем?
  Это его боль, его кошмары, которые вряд ли когда-нибудь покинут его сны, и Майруэн, наверняка наделенная собственными - точно не та, кто может разделить их, облегчить его ношу, эгоистично было бы ждать этого от нее. Она и без того делала то, на что многим не хватало милосердия или понимания - не осуждала его, признавала его право сделать свой выбор. Хотя едва ли понимала, как много значит возможность выбирать для того, кто был лишен этой возможности всю свою жизнь.
- Это уже немало, крошка Май, - Андерс тепло улыбнулся эльфийке, отзываясь на ласковое обращение, которым она не раз наградила его за свою долгую речь. - Едва ли кто-то во всей Башне может предложить мне больше. Даже старые друзья хоть и не попрекают меня сделанным, в их глазах я так и вижу вопрос - "зачем?"... Ты тоже не понимаешь, зачем, но ты и не спрашиваешь, спасибо тебе за это, - он мягко потянул ее к себе за руку. - Полежи со мной немного. Кажется, тебе это нужно не меньше, чем мне, - бережно обняв эльфийку со спины, Андерс уткнулся губами в ее плечо. - Я не подведу тебя, Май, обещаю.