Их было четверо и в молчаливой вкрадчивой тьме их присутствие отозвалось тихим, скользящим шепотом на самой границе сознания. Эльфийка по-звериному настораживается, прислушиваясь к своим ощущениям, а после возвращается к прерванному занятию.
В отсветах от маленького костерка в пальцах Веланны блестит игла. Она проводит ею сквозь ткань робы, протягивает следом нить и неторопливо зашивает ткань, снятую с чужого плеча несколько дней тому назад. Сколько точно – эльфийка не взялась бы считать, настолько обманчивым здесь было ощущение времени, особенно когда глаза забыли яркость, на которую способен свет солнца.   
— Iras ma ghilas da'len ara ma'nedan ashir, — тихо напевая себе под нос, Веланна то и дело периодически замолкала, чутко прислушиваясь. Но сужающиеся по обе стороны рукава коридоров оставались молчаливы и пустынны. И вокруг, кроме тех четверых, не ощущалось больше никого. Здесь безопасно. По крайней мере пока. — Dirthara lothlenan'as bal emma mala dir.
Тьма давно и без просветов заволокла собой всё, и она уже не помнила, как выглядит солнце. В памяти остался только оттиск, воспоминание ставшее далёким и призрачным, что может быть иначе. Что было иначе.
— Tel'enfenim, da'len irassal ma ghilas, — закончив с работой, эльфийка затянула узелок и перекусила веревку, бережно смотав её остатки и спрятав вместе с иглой, после чего свернула робу, сшитую не по её плечу и убрала в свой заплечный мешок. — Ma garas mir renan. Ara ma'athlan vhenas, ara ma'athlan vhenas.
Единым слитным движением поднимаясь на ноги, отряхивая с робы землю и пыль, эльфийка проводил ладонью над пламенем, мгновенно погасшем от её движения и застывает во тьме, дожидаясь, пока перед взглядом уймутся последние тёплые искры.
За короткий промежуток времени это был уже второй отряд, который засекла Веланна, значит, она вернулась слишком близко к поверхности и стоит повернуть назад или поискать другой путь в глубину. С другой стороны, ей нужны припасы, а обдирать неудачников, умудрившихся сдохнуть на Тропах ей опостылело. К тому же, гостей тут бывало не много и порой за месяцы можно было не столкнуться ни с единой по настоящему живой душой. Или хотя бы мёртвым, у которого всё ещё есть что взять.
Камень холодил голые пятки. С сапогами она рассталась давно – насколько давно? – практически сразу как покинула отряд, погнавшись за призраком, блеклой тенью, наваждением. Веланна не ожидала, что всё настолько затянется. Она не строила ни догадок, ни предположений, но и сворачивать с намеченного пути не собиралась. Ей ведь всё равно было не к кому возвращаться.
Навершие посоха затеплилось ровным, мягким всполохом, разогнавшим густой вязкий мрак. Коснувшись ладонью стены, Веланна замирает, прислушиваясь к самой земле. С землей проще, чем с голым холодным камнем, к зову которого она от рождения глуха. Но земля рассказывает ей о том, куда тянутся длинные и темные переходы, охотно делится ощущением завала, случившегося не так давно, уводит дальше, туда, где она могла бы встретиться с незваными гостями. Или ещё успеет обойти их стороной, скрывшись, если передумает и не захочет встречи.