АБЕЛАС
«Он собирался сторожить вечно. Назвал себя "скорбь"»
Имя: Абелас | elv. скорбь
Возраст: более 1000 лет
Раса: ElvhenПоложение в обществе: жрец Митал, последователь Фен'Харела
Класс: маг
Специализация: сомниари, маг разрывов
ВНЕШНОСТЬ
– Рост: 182 см. Физически последние из истинных Элвен, стражи храма Митал, выглядят более развитыми: куда выше и мощнее современных эльфов.
– Валласлин тёмно-зелёного цвета с Древом Митал на лбу – то принадлежность ни к рабству, но к вечному служению Защитнице.
– Полное отсутствие волосяного покрова, включая бровей
– Если у нынешних эльфов оттенки радужки глаз варьируются от карего до зелёного, то у Абеласа глаза своей желтизной напоминают скорее волчьи. При использовании магии Митал начинают светиться голубой аурой и испускать чёрный дым.
– Будучи обладателем непоколебимой воли и твёрдой убеждённости в своих взглядах, в его голосе присутствует впечатляющая властность и авторитетность.
ХАРАКТЕР
«Пусть меня помнят только за печаль, надрывающую моё сердце»Его преданность Митал простирается в бесконечность. Он отрёкся от прежних имён, после того как её не стало, ибо место чувства мучительной потери заполонила одна только скорбь, но эта скорбь вела его, преисполняя силой. Его рука не дрогнет, они выстоят, ни на шаг не отступят, исполнят священную миссию, возложенную на них самой Митал. Он – её Страж, цепной волк, что будет оберегать её наследие, Вир’Абеласан. Всё, что осталось от их народа. Если понадобится – вечно. Сила его духа непоколебима. Если не смогут они – не сможет никто, ведь они были последними из Элвен. Мудрых становилось всё меньше, вновь рождённые хранили верность Митал, но не понимали, зачем и почему, и Абелас нёс им это знание, просвещал их, выступая путеводной звездой, твёрдой рукой убеждая в истинности собственного предназначения. Пройдут ещё века и века, тысячи лиц и имён сменятся, изветшают на страницах истории, но они должны служить, не взирая ни на что.
Никому из ныне живущих не дано представить – каково это, пробуждаться каждый раз, и осознавать, что их мира больше нет. Он изо всех сил цепляется за его осколки и руины, потому что не в силах его возродить, не в силах откреститься от этой ноши. Не потому что навсегда связан с волей Митал, но потому что отказаться, значит признать, что всё то, чем они были, всё то, что они знали – канет в небытие. Уже кануло. Абсолютно. Окончательно. Бесповоротно.
Но Источник иссяк, и последнее наследие его родины – вместе с ним. Это то, из-за чего ему не обрести покой. Он не вправе снискать прощения – за то, что не справился, не оправдал Её надежд, надежд Митал. Ему уже больше ничего не нужно. Ему нет нужды беспокоиться о будущем – его у него нет, оно исчезло уже как тысячи лет. Они сами убили себя много веков назад. Как бессмысленно и просто.
Будущее шемлен его также не интересует, пойдут ли они в своём кровопролитии по их стопам и канут в небытие, или что-то ещё. Время – ничто. Его не пугает ни голод, ни холод, ни усталость или даже смерть. Он не видит себе места в этом мире и всей душою жаждет бесконечного сна. Но вечный сон – дар, которого они не заслужили.
Эта земля больше не принадлежала им, сплошь усеяна шемлен, которых он считает куда большим, чем ничем. Он не признаёт ничтожные отголоски якобы «будущего» своего народа – эти жалкие тени, скрывающиеся в лесах с валласлинами на лицах не имеют ничего общего с Элвен помимо внешнего сходства. Он презирает их лживые сказания, их бесцеремонность, невежество, равняет их с шемлен, отвергает их, как и любых других чужаков. С ними он нелюдим и высокомерен.
И всё же – он живой. У него осталась память о былом величии Элвенан, пусть и отмеченная печатью неиссякаемого сожаления о судьбе своей уничтоженной родины. У него всё ещё есть чувства, пусть и стёртые в пыль, которые поглотило время. Он бесстрашен и готов сражаться до последнего вздоха. Он чтит праведность и чистые помыслы, как когда-то это делала сама Митал. Но в своей слепой скорби о руинах и наследии своего прошлого, он скорее разрушит его собственными руками, чем позволит прикоснуться до этой величайшей драгоценности чужакам. Потому что до последнего страшится отпустить это. Потерять это. Что последнее из уцелевшего навсегда ускользнёт. Уже ускользнуло.
БИОГРАФИЯ
«Рождённые здесь не понимают ни глубину нашей потери, ни почему старшие плачут, уходя в Утенеру.
Новые хранят верность Митал, но не понимают, чем была она когда-то»Она была ярче солнца, сиявшая собственным светом, взошедшая выше небес. Её взгляд был праведен, голос – беспристрастен и умиротворен, руки, вершившие правосудие, даровали укрытие чистым помыслами, обрекали нечестивых. Величайшая из восьми эванурисов, достойнейшая из всех Элвен, Великая Защитница Митал. Она была гласом разума, оплотом надежд и столпом справедливости в империи алчущих силы и власти. Её слово было законом, её существование – подарком миру Элвенан. Следовавшие за ней – не рабы, но слуги, преклонявшие колени по своей воле. Её детища, о которых она искренне заботилась, готовы были пойти за ней хоть на край света, служить ей до скончания веков. Таким слугой ей был и Абелас, простившийся со своим истинным именем в тот день, когда был клеймён Древом Митал, когда поклялся ей в безоговорочной верности, когда начал служить ей. Эти осквернённые земли уже не помнят, что это с Её смертью началось падение Элвенан. Но защитница пала не от руки «Ужасного Волка» по невежественным лживым преданиям эльфийских шемлен, ныне вздорно именующими себя наследием Арлатана. Нет. Могущественная Империя Элвенан канула в небытие и не из-за тех недалёких шемлен, явившихся с севера, не более чем жалких насекомых, что позже, подобно спорам ядовитых растений расплодились посреди руин павшего могущества Народа Элвен и осмелились наречь себя великой империей, присвоив чужое величие.
Митал погубило семя ненависти и страха к всеобъемлющей власти, Её неподдельному почитанию как «богини», острыми шипами непостыдной жажды свергнуть, раскроить, присвоить, взойти выше по головам упавших. Семя, что взросло среди остальных эванурисов и сразило её с молчаливого полюбовного согласия тех, кому она верила. Не чужаков - рукою предателей была убита Митал, руками тех, кто попытался стереть с лица земли не только её, но и следы её существования: города и храмы, приспешники и слуги – все они пылали в огне разрушения. Скорбь по Митал одних и зависть к её власти других были столь велики, что ведомые Фен’Харелом с одной стороны и оставшимися эванурисами с другой – начали убивать друг друга, и в этом бессмыслии было уничтожено всё – величайшая империя пала, её магия иссякла, мир навсегда изменился.
Когда врата последнего святилища Митал закрылись, когда один из последних её жрецов нарёк себя Абеласом, назвал себя скорбью, время Арлатана уже кануло в лету. Храм пытались сравнять с землёй, но силами Стражей, вечных дозорных святейшей Митал, которым было поручено оберегать это место, был спасён Источник, вместилище знаний всех жрецов богини, когда-либо существовавших до падения Арлатана, после её смерти наречённый Вир’абеласан’ом – Источником скорби, источником памяти о величии Митал, последним, что осталось от Элвенана. Всё то, чем они являлись, всё то, что они знали – всё хранилось в нём. И тогда Стражи поклялись хранить оберегать это место вечно. Пусть то, что произошло с Арлатаном сотрёт время, пусть их былое величие канет в пучине мириад звёзд. Вир'Абеласан будет защищён.
Столетия шли. Века были исчислены и переименованы. Один за другим Стражи храма, поочерёдно неся свой дозор, погружались в утенеру – бесконечный сон, блуждая в неведомом мире, отличном от ведомого им, но безвозвратно уничтоженного, и пробуждались лишь по зову данной клятвы. Защитить память Арлатана. Наследие Митал. Ступая на новые пороги веков, защищая эту священную землю от каждого случайного или сопричастного, что пытался осквернить память о Митал, с каждым пробуждением Стражи осознавали, что мир становился всё более чуждым. Их земли оккупировали шемлен, их псевдо-«потомки» утратили бессмертие, утратили знание, одурманенные придуманными сказками, перестали являться частью Элвен, стали не выше, если не ниже тех же шемлен, но это лишь упрочило волю Стражей – во что бы то ни стало сохранить последнее, что осталось от их народа.
Этот черёд был не преложен, нерушим, до тех пор, пока чужаки в очередной раз не вторглись, дабы, как бесчисленно многие до них, испить из источника скорби. Но один из них, не похожий на прочих, не только нёс в своих жилах кровь тех, кто когда-то называл себя Элвен, не только был отмечен меткой, магией исчезнувшего Арлатана, но и, впервые за тысячу лет, соблюл ритуалы и тем почтил саму Митал. Пересилив собственную клятву – так и не сумев уничтожить своими руками источник Скорби, дабы последний не был осквернён, а знания его не утрачены касанием недостойных, Абелас, узрев в шемлен с арлатанской меткой праведность самой Митал, счёл, что они снискали её благосклонность и, скрепя сердцем, позволил испить из Источника. Чужаки не ведают, что творят, но они заслужили это право, и, в конечном итоге, заплатят свою цену. Стражи же, подведшие Митал, не сумевшие исполнить свой долг, после того как источник иссяк, после того, как последнее, что связывало их с волей Митал, последнее, что осталось от «времён величия» империи Элвенан исчезло, с обречением окончили свою службу и покинули храм в надежде предаться вечной утенере, если судьба окажется к ним столь милостивой и дозволит.
УМЕНИЯ И НАВЫКИ
– Как последний из «истинных» жрецов эльфийских «Творцов» времён величия Элвен и падения Арлатана, владеет неизвестной шемлен магией. Единственное, с чем могла сравнить магию Стражей Кальперния – это со Сферой Корифея, с её слов, природа этой силы была идентична: они, заставшие мир и Тень ещё единым целым, являются магами разрывов, черпающими из Тени её первозданную сущность и преобразующими в оружие саму Завесу.
– В бою предпочитает полагаться исключительно на магические способности, не применяя оружия/посоха, при этом владеет как клинками, так и стрельбой из лука - именно он обучал всему позднее поколение Сентинелов, родившихся уже за запечатанными дверьми Храма. Как жрец Митал, частично способен манипулировать голубой аурой, окружённой чёрной субстанцией, напоминающей дым, из которых был соткан сам источник Скорби (может создавать из завесы дыма ударную волну, сметающую всё на своём пути). При этом радужки его глаз начинают светиться той же аурой и испускать этот же дым. Вероятно, истоки этой магии принадлежат самой Митал.
– Как и большая часть Элвен Арлатана, обладает даром сновидца. Погружённый в Утенеру, невольно познавал из мира Тени не слишком интересующие его отголоски о положении вещей в современном Тедасе, кроме того, выучил язык шемлен.
– По словам Самсона, Стражи гораздо сильнее и быстрее, чем все те эльфы, которых он когда-либо видел – они буквально растворялись в тенях и знали лес, как свои пять пальцев. Если учесть, что большую часть своего существования Стражи проводят в утенере – это не есть предел их физических возможностей.
– Поскольку империя Элвенан пала буквально на его глазах, его знания о магии, артефактах, культуре, бытности Элвен уходят глубоко за пределы понимания и знания современников. Тем не менее, считает кощунством делиться с шемлен своей внушительной мудростью.
– Обладает лидерскими качествами и ведёт за собой оставшихся в живых Стражей Митал.
Пламя взвилось вверх, выплёвывая снопы искр, всполохами едкой зелени озаряя рабское клеймо на лике спящего, что застыл молельной статуей, преклонив колени и голову перед костром. Полымя утолило голод, пеплом обратив щепоть высушенных трав, брошенных к его подножию. Сожжённые цветения, проглоченные языками пламени, прекратились по ту сторону, источая резкий запах древнего, тут же начались по эту, витая волнами едва сорванных, выступая маяком для заплутавших духов, нейтральных и злонамеренных. Мир вокруг окутался мягким, но тревожным и мрачным иллюзорным свечением. Он по-прежнему сидел у костра, не с настоящим, но с завесным пламенем, вдыхал воздух, не форменный, но призрачный. Монолит Завесы, под чьей тяжестью невозможно дышать, испарился, не давлея над грудью каменной гробницею. Медленно размыкая глаза, возвращаясь в мир, что был ближе его духу, чем мир, оказавшийся темницей для его физической сущности, тот, что клялся скорбеть вечно, поднимает голову. В желти взора, зашторенного капюшоном золота, пляшущими изумрудными отблесками отражаются видения былого и призраки грядущего, разнящимися фрагментами не склеиваемой мозаики осыпающиеся чужими мечтами и воспоминаниями тех, кто когда-либо существовал там, на изнанке этого места, неразборчивыми и невнятными отголосками.
Не являвшийся чуждым для обрывков этих мест с момента своего зарождения, но с расколом мира ставший лишним здесь, Абелас неспешно встает, сминая тяжестью собственных шагов поросшую гнилью осушенную листву, что была живой по ту сторону. Он обходит костёр вокруг, скользит вглубь теней, уводящих вдаль, к городу, что некогда был из злата выкован. К городу, от которого осталась лишь чернь, ибо позолота смылась вместе с Предательством. Сотни лет они, Стражи Митал, провели здесь, в Запределье, выжидая тех, кто не единожды потревожит их сон. Они спали, опасаясь вновь различить шёпот грешников, повергших некогда их Эванурис, заточённых за своё злодеяние. Утенера не была более блаженным сном в своей бесконечности, достойным не рабов, но лишь избранных в их Империи - знати, что по велению мысли воздвигала миры в мирах. Утенера стала для них погребением, лежбищем среди осколков-воспоминаний о величии Народа, со временем обратившихся в песок, пылью истёртой и развеянной.
Никто ныне не помнил правдивой истории, истины, вершившейся здесь. Ни спящие смертные, ни духи, окружившие его. Эльгар, что блуждали здесь, утратившие своё предназначение. «Ваше место здесь, но не сейчас, духи. Я скорблю о вашей потере» - пронёсшаяся мысль скорее пущенной стрелы обратилась эхом произносимых слов. Создания Запределья внемлют ему, исчезают из его поля зрения, но все ещё присутствуют. Не шёпот воспоминаний эльгар нужен сноходцу, не чужие сны. Свои собственные. Эльгар не помнят величия Народа - Народ угас до того, как они стали тем, чем стали, до того, как утратили свою суть. Они не помнили, что было здесь до того, как мир разорвало на части. Но вспоминают это всякий раз, когда их затягивает в разрыв, вновь разыгрывая кровавую бойню и друг с другом сражение, вновь умирая в муках гнева и голода за запечатанными Элювианами. Покинутые своими богами, брошенные владетелями. На мучительную смерть.
«Покажи мне» - Тень повинуется, извивается, нехотя, вытягивая его выцветшую Память. Он уже был здесь. Он помнил.
Волны времени бьют по испещрённым рунами камням, восстававших посреди пологой низины разросшегося на их месте леса спустя века. «Яви мне былое» - призрак молчаливого камня Империи предстает в его мыслях, Запределье воплощает её размытым маревом бесплотных образов. Тени былого окрашиваются, формируя чёткие грани между ожившим прошлым и пустотой, что существовала по ту сторону мира сновидений. Прошлое оживает, возводится из его памяти по его воле башнями и статуями, каменной кладью и амфитеатрами, бледным резонансом давным-давно мертвой Империи, когда-то бурлившей здесь. Её осколком, что некогда пребывал на этом самом месте. Всё это восстаёт всего на мгновение - он чувствовал, но не видел, вспоминал, но не мог прикоснуться. Всякий раз, когда всё это неизбежно исчезало, утекало сквозь пальцы как вода из опустошённого Источника Скорби, теплота по истлевшим дням обращалась пепелищем утраты. Пламя костра угасало. Теперь он знал, где находился, ведал, в каком направлении держать путь.
Резко раскрыв глаза, Абелас пробудился. Завеса снова обрушилась на него с высоты небосвода и тяжестью беспрестанного водопада. С грузом ноши собственного тела, оторванного от Запределья, вот уже как два года вырванного из тысячелетнего сна, прерываемого несколькими днями сражений, теперь требовавшего сна и отдыха, питья и пищи. Но он по прежнему ел ничтожно мало, снискивая энергию из самой Тени, как это было в утенере, всеми правдами отвергая этот мир, внешностью своей напоминая более мертвеца, чем живого, не открывая никогда лица солнцу, прячась в сени капюшона брони, выкованной из золотого метала, что был символом принадлежности войску самой Митал.
Осознание реальности происходящего приходит не сразу. Мыслями он был всё ещё там, посреди Элвенана. Столько лет минуло с его падения, а ему было всё ещё трудно принять… такой мир. По-прежнему восседая перед костром на коленях, по мановению собственной руки он гасит пламя, разведённое его спутником накануне. Неторопливо встаёт, обходя тлеющие угли точно так же, как проделывал это в Тени. Абелас не знал, как долго пребывал, застыв в подобной позе, не в этом мире. Время давно уже не имело для него значения, как и ничего не значили жизни шемлен. Его «проводник» по этим чуждым молодым землям, вооружённый причудливыми рукотворными капканами и луком, кажется, до его сна, отправился на поиски пропитания, пока сам он накладывал охранные заклинания для временного привала, что вернули бы его из мира сновидений. Молчание не нарушалось, как и на протяжение всего пройденного пути. Вернулся тот «эльф» или нет, Стража мало волновало. Мог ли вывести его к Народу слепой, глухой и немой к двум половинам одного мира? Абелас не верил, Абелас сомневался, но не перечил воле Митал. Не озираясь на него, не ища взглядом, игнорируя его существование, он устремляется вглубь распростёршегося перед ними леса, так не похожего на дебри Арбора, что они стерегли веками. Память вела его. «Твой Народ ещё существует». Он видел. «Такие Элвен, как и ты?» Он знает, где Народ ещё может быть. «Да, такие, как я». Он найдёт их.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Планы на игру: Elvhen glory.
Мастеринг: Ситуативно.
Как узнали о нашем форуме: вас я видел во сне.
Связь:
Отредактировано Abelas (2018-11-01 18:06:18)
